Леонид Дербенёв. Этот мир придуман не нами

О Дербеневе-поэте снято множество биографических фильмов. О Дербеневе-человеке мало что известно...

Однажды вечером на лавочке в Ленинграде сидела шумная компания. Веселились, шутили… Леонид Дербенев рифмовал имена-отчества друзей и знакомых. Все падали со смеху. И тут знаменитый ленинградский дирижер Карл Ильич Элиасберг сказал: «Леня, к моему имени с отчеством даже тебе слабо придумать рифму». Дербенев тут же выдал: «Карл Ильич, мне ваше имя-отчество произносить не хочется! Ведь из-за Карла с Ильичем мы все остались ни причем».

Таким Леонид Петрович был только для своих. Для всех остальных (почти трехсот миллионов советских людей) он — автор стихов всенародно любимых шлягеров: «Есть только миг», «Песня про зайцев», «Вдруг, как в сказке…», «Всё могут короли», «Этот мир придуман не нами» и др.

О Дербеневе-поэте снято множество биографических фильмов. О Дербеневе-человеке мало что известно. Будучи самым востребованным поэтом-песенником СССР (хотя он очень не любил слово «песенник»), Дербенев вел очень замкнутый образ жизни. В его ближний круг попасть было сложно.

Наш фильм — это откровенные воспоминания тех самых «своих», которые видели Дербенева в разных состояниях и ситуациях: в приступах ярости, в дурном настроении, в подпитии на кухне, в больнице… за несколько часов до его ухода.

Маша Распутина, которую именно Дербенев сделал настоящей звездой, придумав ей образ «городской сумасшедшей», однажды, собравшись с духом, решила поговорить с ним насчет стоимости его песен (а ставки Дербенева действительно были выше, чем у других авторов). «Дороговато берете, Леонид Петрович!» — сказала Маша и услышала в ответ: «А ты иди и пой таблицу умножения… она бесплатна!»

Друзья и близкие сносили едкие шутки Дербенева и за талант прощали ему все его странности и обиды. А обидеть он умел как никто… наверное, потому, что в нем самом затаилось огромное количество невысказанных обид. В первую очередь на советских чиновников от культуры, которые на худсоветах, бывало, в пух и прах разносили его песни. И на псевдодрузей, которые улыбались в лицо, а за спиной всякий раз голосовали против приема Дербенева в Союз писателей.

Накопленные обиды он вымещал на самых близких. Вера Ивановна Дербенева, например, до сих пор не может забыть, как муж отучил ее краситься. Однажды он заметил яркую помаду на ее губах и тут же выпалил: «Ты выглядишь, как дешевая портовая …». Она расплакалась, но с тех пор к красной помаде больше не прикасалась!

Вера Ивановна впервые так откровенно рассказывает о том, каково это — жить с талантом; почему столешница на кухне называется «звездной»; почему он всякий раз выгонял жену из кухни, когда там собирались молодые и многообещающие певцы; и из-за чего Леонид Петрович сравнивал себя с антикварным шкафом, что стоит в гостиной. Мы продемонстрируем тот самый легендарный Дербеневский шкаф, которому 320 лет… До этого Вера Ивановна неохотно пускала журналистов в квартиру, где они с Леонидом Петровичем жили с 70-го года. В небольшой, слишком небольшой для всесоюзного поэта квартирке, хранилось очень много антиквариата. Для Дербенева увлечение антикварными вещами было чем-то вроде моральной компенсации. Ведь гонорары за песни он получал огромные, только тратить деньги было не на что. Если ты не член Союза писателей (а Дербенев им так никогда и не стал), то ни машины тебе, ни квартиры, ни заграничных поездок… Леонид Петрович с подачи одного приятеля начал коллекционировать антиквариат, старые книги.

Диана Берлин — легендарный редактор Всесоюзного радио — признается, что никогда не была дружна с Дербеневым. Но точно помнит, как увидела его впервые… По коридору шел взрослый, очень хорошо одетый человек. Даже не шел, а плыл, как будто он — небожитель. По воспоминаниям Дианы Иосифовны, Дербенев категорически не вписывался ни в одну из советских систем, но это его совершенно не волновало. Он никогда не спорил с теми, кто его критиковал, и Диана Иосифовна не видела его ни на одном худсовете… он просто считал ниже своего достоинства посещать подобные мероприятия.

Дербенев никогда не делал того, чего не хотел. А то, что хотел, делал с одержимостью фанатика. Сначала он категорически не верил в Бога, хотя еще в детстве был крещен дважды (об этом факте его биографии сначала просто умалчивали, а потом вообще забыли). Бабушка по маме (она была польской католичкой) тайком крестила его в костеле. Потом бабушка по отцу так же тайком крестила его в православном Храме. Но к вере Дербенев пришел лишь в конце 80-х — в начале 90-х и… крестился в третий раз! Дербенев не просто стал верующим человеком, а фанатично верующим. Вера Ивановна признается, что ее пугало то рвение, с которым Дербенев читал молитвы по 40 минут утром и вечером, а днем пытался обратить в свою веру каждого встречного. Однажды в приступе раздражения, она даже сказала мужу: «Когда ты станешь импотентом, то начнешь всех призывать к воздержанию… и люди на планете вообще вымрут!»

Вместе с вдовой Леонида Петровича мы побывали в деревне Улово; это родовое гнездо Дербеневых. Там он провёл своё детство и вернулся лишь за пару лет до смерти… когда от этого гнезда практически ничего не осталось.

Вера Ивановна говорит, что он просто сдержал слово, данное ей перед самой свадьбой. «Сейчас у меня есть только 14-метровая комната в родительской квартире. Но увидишь — когда-нибудь мои стихи будет петь вся страна!»

В фильме приняли участие:

Вера Ивановна Дербенева — вдова
Александр Зацепин — композитор
Максим Дунаевский — композитор
Евгений Крылатов — композитор
Игорь Матета — композитор
Михаил Боярский — актер
Олег Анофриев — актер
Диана Берлин — редактор Всесоюзного радио